а) влюбилась в Такасуги Натсу.
б) решила попробовать себя в новом жанре.
в) хотела сделать подарок.))
Достаточно важные причины, чтобы довести начатое до конца. Достаточно важные причины, чтобы неделю терроризировать своим околотворческим нытьем этих отважных и терпеливых людей - Катю, Ашу и Фло. Без вас я бы точно сорвалась, спасибо, что помогли удержаться на краю. Лав ю соу мач.
Название: When the music dies
Автор: The Sh@dow
Пейринг: Натсу/Хирото
Фандомы: Bandage, Tatta Hitotsu no Koi
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, романс, повседневность
Предупреждение: обсценная лексика, авторское видение персонажей ака потенциальное OOC.
Дисклаймер: никакой выгоды не извлекаю, за исключением собственного морального удовлетворения.
Примечание: для Фло, потому что она чудесная. ♥
читать дальше
In the pain there is healing
In your name I find meaning
So I'm holding on
I'm holding on
I'm holding on
I'm barely holding on to you
(«Broken» by Lifehouse)
In your name I find meaning
So I'm holding on
I'm holding on
I'm holding on
I'm barely holding on to you
(«Broken» by Lifehouse)
Клуб назывался лаконично и незатейливо – «Дыра».
Он располагался в подвале многоэтажного офисного комплекса: вход со стороны переулка, сразу за парковкой, двенадцать сливающихся с асфальтом крутых ступеней вниз, серая хромированная дверь с аккуратно темнеющей, словно след от окурка, кнопкой домофона, тесный пятачок за ней, стойка охранника и еще двадцать три ступени винтовой лестницы, ведущие непосредственно в зал.
Вся планировка клуба представляла собой одно сплошное вопиющее нарушение техники пожарной безопасности, но на это никто не обращал внимания. Владелец заведения предпочитал извлекать максимум прибыли при минимуме затрат, а основным требованием к сотрудникам было умение держать язык за зубами.
Хирото не разделял подобного подхода к делу, но жизнь в Токио диктовала свои условия, жесткие и бескомпромиссные. Приспосабливаться, бороться, двигаться вперед. Искать свое место. Искать себя.
Использовать любой шанс, даже если он заключается в том, чтобы отмывать заляпанные дешевой выпивкой полы и убирать тлеющие косяки после сумасшедших концертов и разухабистых вечеринок.
Хирото было не привыкать к тяжелой работе. К тому же, деньги не пахнут - так любил повторять один из профессоров в университете, куда поступил Хирото через полгода после внезапного отъезда Нао в Америку.
Профессор строил замысловатые пёстрые графики и диаграммы и рассказывал о перераспределении позиций промышленных отраслей в Японии за последние пятьдесят лет, а перед глазами Хирото снова и снова таяли очертания стремительно уменьшающегося в безмятежно голубой небесной глади самолета.
Зыбкий белый дым подвел итоговую черту.
Было – стало.
До и после.
Три минуты опоздания, растянувшиеся на целую вечность.
Три минуты, изменившие судьбу.
Хирото никогда не задумывался о том, что сделал бы, если бы сумел догнать Нао в аэропорту. Мог ли он удержать ее, убедить остаться, похитить из-под носа у родителей, или же все ограничилось бы скупыми пожеланиями счастливого пути, тщательно замаскированной обреченностью и мимолетным прощальным взглядом возле турникета?
Несбывшееся – это нераспечатанный набор возможностей с просроченным сроком годности, абсолютно бесполезный в своей мертвой стерильности.
Но с тех самых пор Хирото научился рассчитывать время с феноменальной точностью, от и до. Лекции, подговка к экзаменам, ночные подработки и четырехчасовой сон по будням, поездки в Йокогаму, помощь семье и редкие встречи со старыми приятелями по выходным.
Отлаженный жизненный ритм постепенно набирал обороты, подталкивая и закаляя, стирая повседневной рутиной болезненные воспоминания и ненужные эмоции, все то, что можно было отложить на потом, когда он станет кем-то, что-то совершит, чего-то добьется…
Вот только чего?
Этого Хирото не знал наверняка. Но добрался до «Дыры» ровно в половину двенадцатого: менеджер сообщил ему, что в связи с репетицией грядущего следующим вечером рок-концерта клуб закроется раньше обычного, а это означало дополнительный час на подготовку доклада, свободно помещающийся между возвращением домой и отходом ко сну.
Мысленно подкорректировав свой график, Хирото спустился по лестнице, поздоровался с увлеченно истязающим игровую приставку охранником и направился в подсобку, мельком взглянув на наклеенные сплошной, сродни дорожной разметке, полосой афиши.
«LANDS» - гласили вызывающе угловатые заголовки поверх размытой фотографии пятерых молодых людей.
Группа, которая завтра будет выступать в «Дыре».
Не то чтобы Хирото особо разбирался в современной рок-музыке, но усталое потерянное лицо одного из парней на фото внушало непроизвольную симпатию, смутное чувство, будто у них есть что-то общее.
Если бы у Хирото были лишние деньги, он, пожалуй, даже сходил бы на их концерт, чтобы проверить свое иррационально-абсурдное предположение.
Но его ожидали совершенно иные занятия.
* * *
Интерьер клуба полностью соответствовал его названию: мерцающий фиолетовый потолок с аляповатыми подобиями космических черных дыр, шероховатые стены, испещренные фальшивыми пулевыми отверстиями, небольшая круглая сцена, имитирующая кривобокий кратер вулкана, и мятые синие шторы, которые словно бы только что пропустили через мясорубку. Барная стойка – и та казалась массивным лакированным решетом.
Все вместе создавало смехотворно-психоделическое зрелище, неизменно привлекающее обдолбанных в хлам подростков, бесстрашно исследующих пределы своего сознания.
Побочные продукты их экспериментов – пустые упаковки из-под таблеток, шприцы, жестяные банки, бумажные пакеты, шуршащие обертки, окурки и фольгу - Хирото регулярно извлекал в буквальном смысле изо всех дыр, выметал из-под стульев, отскребал от пола.
После нескольких беспощадных ночных шабашей подряд клуб выглядел поверженным, оцепенелым и пресыщенным чужой энергией.
Хирото набирал воду и, вооружившись чистящими средствами, щетками и тряпками, проводил необходимые спасательные мероприятия - добрый доктор в желтых резиновых перчатках, ни дать ни взять.
Порой он слышал фантомные отголоски музыки, хохота и криков, насквозь пропитавшие маленький зал, они звучали в его голове, то громче, то тише, смешиваясь в размеренный фоновый шум, сонное урчание могучего зверя, отдыхающего в своем логове.
Хирото находил странное удовольствие в том, чтобы косвенно быть причастным к этому, уверенно орудовать в полумраке, дружески общаясь с утомленным клубом, ощущать динамику в неподвижных предметах.
Однако сегодня шум был ядовитым и возбужденным, дробясь на отдельные слова и фразы, к которым вскоре присоединилось четкое эхо шагов. Одна из разодранных штор колыхнулась, и до Хирото донесся запальчивый женский голос:
- Хватит вести себя как ребенок, Натсу! У нас завтра живое выступление, и ты…
- Прекрасно, подыщу себе другую компанию!
Из-за шторы кто-то вылетел и свирепым вихрем помчался к выходу, но, не преодолев и половины пути, споткнулся о ведро с водой и, с чавкающим плеском опрокинув его, грубо выругался.
Хирото не видел лица незнакомца под низко надвинутым капюшоном белой толстовки, но по разговору догадался, что он – один из участников группы. Репетиция «LANDS» явно затянулась.
- Бля! – повторил неизвестный парень, яростно отряхивая капли со штанин.
«Иногда стоило бы смотреть под ноги» - хотел ответить Хирото, но дежурная вежливость одержала победу и вынудила произнести сухое «извините», не отрываясь от мокрой тряпки.
- Ты должен быть в форме!
Женщина не отставала. Выскочив следом за парнем в толстовке, она, пошатываясь на тонких каблуках-шпильках, остановилась на безопасном расстоянии от расползающейся лужи и скрестила руки на груди, кипя от негодования.
- Не смей подводить группу! – процедила она сквозь зубы.
- Да пошла ты, Юкари!..
Парень мотнул головой, позволяя капюшону съехать на затылок, и Хирото понял, что уже видел его - на афишах, но прежде чем он успел удивиться их случайному столкновению, парень пристально уставился на него с отчаянным озарением в глазах.
- Эй! – обратился он к Хирото, игнорируя женщину на шпильках, возобновившую свою патетическую тираду. – Тебя как зовут?
- Канзаки Хирото.
Ответ сорвался с языка быстрее, чем Хирото успел решить, нужен ли он вообще. Впрочем, пререкаться с гостями было себе дороже, тем более из-за такой сиюминутной блажи. А оскорбленным звездам только дай повод пожаловаться – без разницы, на некстати подвернувшееся ведро или невоспитанную обслугу.
Но поведение парня-с-афиши не поддавалось логическим объяснениям.
- Ммм… Неплохо! – изрек он, продолжая околачиваться посреди лужи. – Ты мне подходишь!
И, крепко ухватив Хирото за запястье, вздернул его на ноги и потащил за собой. Ошеломленный его наглостью, Хирото забыл об инстинктивном сопротивлении и прозевал появление еще одной девушки, с длинными черными волосами, хмуро наблюдавшей за происходящим.
- Поднимаешь свою самооценку за счёт алкоголя и обслуживающего персонала? – холодно бросила она из тени. - Ты омерзителен, Натсу.
- Да ты просто завидуешь моей коммуникабельности, Аруми! – самодовольно фыркнул тот, не оборачиваясь.
- Неудачник, - резюмировала она.
- Отъебись, - почти ласково сказал Натсу, присовокупив к своей просьбе средний палец.
* * *
Высовываться на улицу без куртки было непростительной оплошностью: промозглый декабрьский ветер мгновенно проник под потертый джемпер и, наспех огладив живот и поясницу, переместился выше, слизывая с кожи остатки тепла. Поэтому Хирото, действуя скорее по наитию, нежели взвешенно и обдуманно, с благодарностью нырнул в допотопный американский седан, притаившийся в конце переулка, едва лишь Натсу распахнул перед ним дверцу и приглашающе кивнул.
Очнулся он слишком поздно, чтобы предотвратить вполне закономерное развитие событий: плюхнувшись на водительское сиденье, Натсу торопливо крутанул ключ в замке зажигания, и машина послушно тронулась, оставляя позади угрюмый офисный комплекс, дремлющую «Дыру» и разлитую воду в центре неубранного зала.
«Менеджер меня убьет» - хотел сказать Хирото, щурясь от пульсирующих электрических огней за стеклом, сопровождающих поворот на оживленную автостраду, но вместо этого вяло пошутил:
- Это похищение?
- Не совсем… То есть нет, конечно!
Натсу по-детски обиженно закусил нижнюю губу и прибавил газу, обгоняя соседнюю «Тойоту». Шины нервно чиркнули об асфальт, раздались долгие возмущенные гудки.
- Так, немного расслабимся... – пробормотал он, пытаясь скрыть предательский румянец. – Ты согласен? Я угощаю.
- Разве у меня есть выбор? – хмыкнул Хирото, разглядывая плавные линии его профиля в обрамлении растрепанных каштановых прядей. – Ты же не намерен тормозить.
- Ага, - подтвердил Натсу с обезоруживающей улыбкой и, протиснувшись между бензовозом и пикапом, умудрился преодолеть разветвленный перекресток до того, как светофор предупреждающе мигнул.
Вопреки настойчивым сигналам здравого рассудка Хирото не стал противоречить.
Ему захотелось уступить обстоятельствам, свернуть с проторенной колеи и насладиться заманчивым вкусом свободы, близкой и недосягаемой, дерзкой и всепоглощающей.
Плыть по течению, уничтожив весла самоконтроля.
Бесшабашно, стихийно, рискованно.
По-человечески.
Хирото вздохнул и пошевелил затекшей шеей, приноравливаясь к неудобному подголовнику.
«Никогда не садись в машину к незнакомцам» - учила его мать в далеком детстве, но Хирото давно уже не был ребенком. Он продал судоремонтную мастерскую, покинул Йокогаму, – суеверно сбежал от призраков прошлого, - начал с нуля, или как там принято говорить, и поэтому катил сейчас со взбалмошным рок-музыкантом то ли на окраину Токио, то ли на край света.
Как будто бы это имело значение.
Окончательно подавив сомнения, Хирото обнаружил, что все еще не избавился от рабочих перчаток. Поддев плотную рифленую резину, он стянул их с рук и рассеянно повертел, собираясь запихнуть в карман джинсов, но Натсу его опередил: выхватив перчатки, он, не церемонясь, швырнул их в приоткрытое окно.
- Не люблю желтый цвет, - категорично заявил он, нашарив тощую пачку сигарет между лобовым стеклом и приборной панелью.
- Почему? – поинтересовался Хирото, изумленный его реакцией. - Он яркий, как солнце.
- Солнце – золотое, - упрямо отрезал Натсу, зажав сигарету зубами. – Я написал об этом песню. О солнце и о Токио. Правда, она сильно отличается от привычного репертуара «LANDS»… Но, может, когда-нибудь я исполню ее сольно.
Не отпуская руля, он перегнулся через Хирото, озабоченно копаясь в бардачке. Рукав толстовки задрался, обнажив узкую кисть, выпирающую косточку запястья и контуры татуировки – изящных лепестков клевера - над ней.
Магический четырёхлистник на бледной коже.
Прихоть или суеверие?
Хирото хотел было спросить, но вспомнил презрительные слова черноволосой женщины и промолчал.
Машина угрожающе вильнула, и Натсу тут же пришлось выпрямиться, раздосадованно матерясь.
- Грёбаная зажигалка, - пробурчал он, чудом не протаранив дорогое спортивное купе. – Постоянно пропадает, сука.
Хирото порылся в своих джинсах, молясь, чтобы они не попали в серьезную аварию.
- Забей, - посоветовал он, методично щелкая колесиком.
На шестой раз у него получилось.
Когда Натсу прикуривал, в его взгляде читалось немое обожание.
- Ты волшебник, - блаженно простонал он, выдыхая дым. - Настоящая зажигалочная фея! Или зажигательная?.. А, пофиг!
И они рассмеялись в унисон, словно были знакомы тысячу лет, но по какой-то причине расстались, и теперь заново узнавали друг друга.
Искренний восторг Натсу воскресил в памяти Хирото образ Нао, хлопающей в ладоши при виде сверкающей оранжевой игрушки.
Нао – Натсу.
Имена были схожими и различными одновременно.
Но оба одинаково вызывали доверие.
* * *
Натсу ковырялся в замке с азартом прирожденного вора, опустившись на корточки и нетерпеливо позвякивая ключами.
Топтавшийся рядом Хирото уже начал подозревать, что они перепутали этаж, или дом, или – чего уж там - район, когда дверь коварно распахнулась и Натсу, внезапно утратив опору, очутился на четвереньках.
- Добро пожаловать, блин, - пропыхтел он, вползая в квартиру.
Осторожно переступив порог, Хирото замер, ожидая, пока Натсу поднимется на ноги и включит свет.
Тусклая лампочка вспыхнула и тотчас же погасла, смутившись царящего в комнате беспорядка, но Хирото словно вклеили под веки молниеносный рентгеновский снимок: кожаный диван с кучей разномастных подушек, две гитары по бокам, хлипкий журнальный столик с гнездившимися на нём чашками, пластиковыми коробками из-под фастфуда, телефоном и пепельницей. Кровать, застеленная заплатанным пледом, газовый обогреватель, канистра с бензином, крошечный телевизор на тумбочке, приземистое кресло, похороненное под ворохом одежды. Полотенце на створке шкафа, стеллажи с кассетами, рахитичный скелет торшера, узловатая паутина проводов, футбольный мяч и бутылки, бутылки, бутылки.
Вселенская свалка и первозданный хаос.
Атлантида, затонувшая во мгле.
«Даже атлантиды изредка нуждаются в генеральной уборке» - отстраненно подумал Хирото, наклоняясь, чтобы расшнуровать ботинки.
- Опять перегорела… - шмыгнув носом, посетовал Натсу. – Не разувайся, потом не найдешь свою обувь.
- Угу, - отозвался Хирото, понемногу осваиваясь.
Отблески уличных огней, просачивающиеся сквозь полупрозрачные занавески, позволяли безошибочно лавировать между мебелью и вещами, минуя острые углы и твердые поверхности. Неряшливый кавардак в квартире казался естественным отражением безалаберной натуры ее хозяина. И это почему-то не раздражало.
- Проходи, не стесняйся, - скомандовал Натсу, исчезая за шкафом. – Я мигом!
Хирото примостился на диване перед загроможденным столиком. Под ботинком что-то укоряюще хрустнуло. Вслепую проведя рукой по шероховатому коврику, он нащупал остов будильника с искореженным циферблатом и стрелками, навсегда застывшими на без десяти восемь. Трофей красноречиво свидетельствовал о том, Натсу и время были заклятыми врагами без надежды на примирение.
- Оп! – гордо произнес Натсу, вклиниваясь в размышления Хирото.
Смахнув со столика лишний мусор, он любовно выстроил на нем солидно булькающую стеклянную батарею.
- Виски, джин, пиво… пиво… и еще какая-то хрень.
- Пиво, - решил Хирото.
- С третьей по седьмую бутылку, - подсказал Натсу, усевшись так близко, что они соприкасались бедрами.
Сам он выбрал ту, что не поместилась на столике, и, выкрутив пробку, отхлебнул прямо из горлышка. Удовлетворенно цокнул языком и откинулся на спинку дивана, зацепив Хирото локтем, но не отодвинувшись. Сделал еще пару глотков и меланхолично забарабанил ногтями по стеклу, выстукивая какую-то мелодию.
В обоюдном молчании пиво испарялось с поистине фантастической скоростью, поэтому Хирото после второй по счёту бутылки пришёл к выводу, что избыток алкоголя стоит разбавить ни к чему не обязывающей беседой.
- Любопытная татуировка, - как бы невзначай заметил он. - Откуда она у тебя?
Натсу закатил рукав.
- Она появилась незадолго до дебюта, - ответил он после неловкой паузы. – Однажды в разгар очередной попойки я сдуру ляпнул, что хотел бы что-то типа талисмана на удачу. Когда продрал глаза, обнаружил это… Рука потом зверски чесалась.
- Ну и как, привалило удачи? – не удержался от бестактного вопроса Хирото.
- По-моему, наоборот, - грустно признался Натсу. – Сперва умер отец, затем начались разлады в группе, и в довершение всего меня бросила девушка.
Хирото вздрогнул, проклиная свою навязчивость, и сосредоточился на пиве, с трудом проталкивая горьковатую жидкость в желудок. Но это было гораздо лучше, чем подыскивать напрасные слова утешения и бередить чужие раны, так похожие на его собственные.
- Встречаться с поклонницей ужасно глупо. Встречаться с поклонницей, влюбленной в твоего гитариста, глупее вдвойне, – угрюмо констатировал Натсу. – Я думал, она меня понимает... Но она предпочла гениальную, мать её, ауру Юкии.
Хирото попытался вспомнить лица остальных членов группы, изображенных на афише, но, к его стыду, все они слились единым расплывчато-невзрачным пятном на фоне их лидера.
«Популярный музыкант не должен страдать из-за таких проблем» - промелькнула скептическая мысль, но в тоскливом тоне Натсу не было ни грамма фальши.
Хирото поежился, чувствуя себя чертовски неуютно под грузом этой невыносимой мучительной откровенности.
«Завтра утром мне предстоит докладывать на семинаре о влиянии мирового кризиса на экономику Индонезии» - хотел сказать он, надеясь, что это достаточно весомый аргумент для незамедлительного прощания. Но на его плечи неожиданно легла тяжелая рука.
- Чего ты не пьешь? – заплетающимся языком поинтересовался Натсу, обдавая его хмельным дыханием. – Надоело пиво? Попробуй джин, очень согревает.
- Спасибо, но я не… - пробормотал Хирото, пытаясь отстраниться, но Натсу обнял его за шею, прижимаясь теснее, ртутью вплавляясь в его тело сквозь одежду.
- Пей! – безапелляционно потребовал он и подтолкнул горлышко своей бутылки к губам Хирото.
Хирото, поколебавшись, сделал глоток, и еще один, и еще, морщась от резкого хвойного привкуса. Напиток прокатился из горла в желудок, распространяя по крови приятный жар. Облокотившись на подушки, Хирото закрыл глаза. В голове немного гудело, в уши словно набили пенопласта, и сквозь его пористые слои, напоминая ненастроенную радиочастоту, доносились искаженно-эфемерные звуки, шорохи, скрипы, сердитый звон стекла и ломкий кашляющий смех.
- Ты когда-нибудь делал это с парнем? – спросил вдруг Натсу, с ногами устраиваясь на диване. – Месяц назад я зажал Юкию в гримерке, думал, что смогу разгадать его секрет… Ни фига. Микрофонная стойка и гитарный гриф и то больше страсти проявляют, чем его хваленая аура.
Хирото попытался вообразить, каким образом Натсу замерял страсть микрофонной стойки, но его фантазия, не справившись со столь оригинальной задачей, позорно капитулировала. Пришлось поверить на слово.
- Мы познакомились в старшей школе, - затронув наболевшую тему, Натсу уже не мог остановиться, выплескивая все, что накопилось у него на душе. - Юкия был типичным задротом, с вечно засаленными патлами и отсутствующим видом. По вечерам он торчал дома, самозабвенно бренча на гитаре, отшлифовывая аккорды и записывая сэмплы. После уроков его можно было встретить разве что в музыкальном магазине. Там его и подкараулили одноклассники. Их было четверо на одного, я просто не смог пройти мимо. Отец всегда говорил, что обижать слабых - подло. Он был полицейским и мечтал, что из меня в будущем выйдет толк… А из меня вышел заурядный фронтмен малоизвестной рок-группы.
Хирото хотел было возразить, но с нелепым уколом вины осознал, что не слышал ни одной песни «LANDS». Или слышал, но не запомнил. Оба варианта изрядно ограничивали спектр возможной поддержки, поэтому он снова промолчал, ощущая свою неимоверно пронзительную беспомощность в данной ситуации.
Но Натсу был слишком подавлен, чтобы обратить на это внимание.
- Музыка для меня – средство общения, способ доказать миру, что я существую, - еле слышно прошептал он, зябко обхватив колени. - Но как только она затихает, люди разворачиваются и уходят, возвращаются каждый в свою жизнь. А я покупаю дерьмовое бухло, чтобы отгородиться от одиночества, преследующего меня за кулисами. Как-то раз снял шлюху на ночь, но блеванул в самый ответственный момент, прикинь. Она натянула юбку и, перешагнув через меня, стырила все, что было в моем кошельке. Даже на сигареты не осталось.
«Она позаботилась о твоем здоровье» - хотел было неуклюже поддразнить его Хирото, но вместо этого нашел напряженную руку Натсу и успокаивающе накрыл ее своей.
- Я завтра приду на твой концерт, - торжественно объявил он, осененный спонтанной нетрезвой идеей. – И останусь после. Обещаю.
Мягкие влажные губы Натсу внушали такое же доверие, как и его имя.
Каждым лихорадочным прикосновением – к уголку рта, к скуле, к мочке уха.
Смело, безумно, порывисто.
Исцеляюще.
- У меня нет никакой ауры, можешь не проверять, - с ухмылкой выдохнул Хирото между жадными одурманивающими поцелуями.
- Есть, - убежденно произнес Натсу, прижавшись горячим лбом к его виску. - И она по-настоящему охуенная.
Он располагался в подвале многоэтажного офисного комплекса: вход со стороны переулка, сразу за парковкой, двенадцать сливающихся с асфальтом крутых ступеней вниз, серая хромированная дверь с аккуратно темнеющей, словно след от окурка, кнопкой домофона, тесный пятачок за ней, стойка охранника и еще двадцать три ступени винтовой лестницы, ведущие непосредственно в зал.
Вся планировка клуба представляла собой одно сплошное вопиющее нарушение техники пожарной безопасности, но на это никто не обращал внимания. Владелец заведения предпочитал извлекать максимум прибыли при минимуме затрат, а основным требованием к сотрудникам было умение держать язык за зубами.
Хирото не разделял подобного подхода к делу, но жизнь в Токио диктовала свои условия, жесткие и бескомпромиссные. Приспосабливаться, бороться, двигаться вперед. Искать свое место. Искать себя.
Использовать любой шанс, даже если он заключается в том, чтобы отмывать заляпанные дешевой выпивкой полы и убирать тлеющие косяки после сумасшедших концертов и разухабистых вечеринок.
Хирото было не привыкать к тяжелой работе. К тому же, деньги не пахнут - так любил повторять один из профессоров в университете, куда поступил Хирото через полгода после внезапного отъезда Нао в Америку.
Профессор строил замысловатые пёстрые графики и диаграммы и рассказывал о перераспределении позиций промышленных отраслей в Японии за последние пятьдесят лет, а перед глазами Хирото снова и снова таяли очертания стремительно уменьшающегося в безмятежно голубой небесной глади самолета.
Зыбкий белый дым подвел итоговую черту.
Было – стало.
До и после.
Три минуты опоздания, растянувшиеся на целую вечность.
Три минуты, изменившие судьбу.
Хирото никогда не задумывался о том, что сделал бы, если бы сумел догнать Нао в аэропорту. Мог ли он удержать ее, убедить остаться, похитить из-под носа у родителей, или же все ограничилось бы скупыми пожеланиями счастливого пути, тщательно замаскированной обреченностью и мимолетным прощальным взглядом возле турникета?
Несбывшееся – это нераспечатанный набор возможностей с просроченным сроком годности, абсолютно бесполезный в своей мертвой стерильности.
Но с тех самых пор Хирото научился рассчитывать время с феноменальной точностью, от и до. Лекции, подговка к экзаменам, ночные подработки и четырехчасовой сон по будням, поездки в Йокогаму, помощь семье и редкие встречи со старыми приятелями по выходным.
Отлаженный жизненный ритм постепенно набирал обороты, подталкивая и закаляя, стирая повседневной рутиной болезненные воспоминания и ненужные эмоции, все то, что можно было отложить на потом, когда он станет кем-то, что-то совершит, чего-то добьется…
Вот только чего?
Этого Хирото не знал наверняка. Но добрался до «Дыры» ровно в половину двенадцатого: менеджер сообщил ему, что в связи с репетицией грядущего следующим вечером рок-концерта клуб закроется раньше обычного, а это означало дополнительный час на подготовку доклада, свободно помещающийся между возвращением домой и отходом ко сну.
Мысленно подкорректировав свой график, Хирото спустился по лестнице, поздоровался с увлеченно истязающим игровую приставку охранником и направился в подсобку, мельком взглянув на наклеенные сплошной, сродни дорожной разметке, полосой афиши.
«LANDS» - гласили вызывающе угловатые заголовки поверх размытой фотографии пятерых молодых людей.
Группа, которая завтра будет выступать в «Дыре».
Не то чтобы Хирото особо разбирался в современной рок-музыке, но усталое потерянное лицо одного из парней на фото внушало непроизвольную симпатию, смутное чувство, будто у них есть что-то общее.
Если бы у Хирото были лишние деньги, он, пожалуй, даже сходил бы на их концерт, чтобы проверить свое иррационально-абсурдное предположение.
Но его ожидали совершенно иные занятия.
* * *
Интерьер клуба полностью соответствовал его названию: мерцающий фиолетовый потолок с аляповатыми подобиями космических черных дыр, шероховатые стены, испещренные фальшивыми пулевыми отверстиями, небольшая круглая сцена, имитирующая кривобокий кратер вулкана, и мятые синие шторы, которые словно бы только что пропустили через мясорубку. Барная стойка – и та казалась массивным лакированным решетом.
Все вместе создавало смехотворно-психоделическое зрелище, неизменно привлекающее обдолбанных в хлам подростков, бесстрашно исследующих пределы своего сознания.
Побочные продукты их экспериментов – пустые упаковки из-под таблеток, шприцы, жестяные банки, бумажные пакеты, шуршащие обертки, окурки и фольгу - Хирото регулярно извлекал в буквальном смысле изо всех дыр, выметал из-под стульев, отскребал от пола.
После нескольких беспощадных ночных шабашей подряд клуб выглядел поверженным, оцепенелым и пресыщенным чужой энергией.
Хирото набирал воду и, вооружившись чистящими средствами, щетками и тряпками, проводил необходимые спасательные мероприятия - добрый доктор в желтых резиновых перчатках, ни дать ни взять.
Порой он слышал фантомные отголоски музыки, хохота и криков, насквозь пропитавшие маленький зал, они звучали в его голове, то громче, то тише, смешиваясь в размеренный фоновый шум, сонное урчание могучего зверя, отдыхающего в своем логове.
Хирото находил странное удовольствие в том, чтобы косвенно быть причастным к этому, уверенно орудовать в полумраке, дружески общаясь с утомленным клубом, ощущать динамику в неподвижных предметах.
Однако сегодня шум был ядовитым и возбужденным, дробясь на отдельные слова и фразы, к которым вскоре присоединилось четкое эхо шагов. Одна из разодранных штор колыхнулась, и до Хирото донесся запальчивый женский голос:
- Хватит вести себя как ребенок, Натсу! У нас завтра живое выступление, и ты…
- Прекрасно, подыщу себе другую компанию!
Из-за шторы кто-то вылетел и свирепым вихрем помчался к выходу, но, не преодолев и половины пути, споткнулся о ведро с водой и, с чавкающим плеском опрокинув его, грубо выругался.
Хирото не видел лица незнакомца под низко надвинутым капюшоном белой толстовки, но по разговору догадался, что он – один из участников группы. Репетиция «LANDS» явно затянулась.
- Бля! – повторил неизвестный парень, яростно отряхивая капли со штанин.
«Иногда стоило бы смотреть под ноги» - хотел ответить Хирото, но дежурная вежливость одержала победу и вынудила произнести сухое «извините», не отрываясь от мокрой тряпки.
- Ты должен быть в форме!
Женщина не отставала. Выскочив следом за парнем в толстовке, она, пошатываясь на тонких каблуках-шпильках, остановилась на безопасном расстоянии от расползающейся лужи и скрестила руки на груди, кипя от негодования.
- Не смей подводить группу! – процедила она сквозь зубы.
- Да пошла ты, Юкари!..
Парень мотнул головой, позволяя капюшону съехать на затылок, и Хирото понял, что уже видел его - на афишах, но прежде чем он успел удивиться их случайному столкновению, парень пристально уставился на него с отчаянным озарением в глазах.
- Эй! – обратился он к Хирото, игнорируя женщину на шпильках, возобновившую свою патетическую тираду. – Тебя как зовут?
- Канзаки Хирото.
Ответ сорвался с языка быстрее, чем Хирото успел решить, нужен ли он вообще. Впрочем, пререкаться с гостями было себе дороже, тем более из-за такой сиюминутной блажи. А оскорбленным звездам только дай повод пожаловаться – без разницы, на некстати подвернувшееся ведро или невоспитанную обслугу.
Но поведение парня-с-афиши не поддавалось логическим объяснениям.
- Ммм… Неплохо! – изрек он, продолжая околачиваться посреди лужи. – Ты мне подходишь!
И, крепко ухватив Хирото за запястье, вздернул его на ноги и потащил за собой. Ошеломленный его наглостью, Хирото забыл об инстинктивном сопротивлении и прозевал появление еще одной девушки, с длинными черными волосами, хмуро наблюдавшей за происходящим.
- Поднимаешь свою самооценку за счёт алкоголя и обслуживающего персонала? – холодно бросила она из тени. - Ты омерзителен, Натсу.
- Да ты просто завидуешь моей коммуникабельности, Аруми! – самодовольно фыркнул тот, не оборачиваясь.
- Неудачник, - резюмировала она.
- Отъебись, - почти ласково сказал Натсу, присовокупив к своей просьбе средний палец.
* * *
Высовываться на улицу без куртки было непростительной оплошностью: промозглый декабрьский ветер мгновенно проник под потертый джемпер и, наспех огладив живот и поясницу, переместился выше, слизывая с кожи остатки тепла. Поэтому Хирото, действуя скорее по наитию, нежели взвешенно и обдуманно, с благодарностью нырнул в допотопный американский седан, притаившийся в конце переулка, едва лишь Натсу распахнул перед ним дверцу и приглашающе кивнул.
Очнулся он слишком поздно, чтобы предотвратить вполне закономерное развитие событий: плюхнувшись на водительское сиденье, Натсу торопливо крутанул ключ в замке зажигания, и машина послушно тронулась, оставляя позади угрюмый офисный комплекс, дремлющую «Дыру» и разлитую воду в центре неубранного зала.
«Менеджер меня убьет» - хотел сказать Хирото, щурясь от пульсирующих электрических огней за стеклом, сопровождающих поворот на оживленную автостраду, но вместо этого вяло пошутил:
- Это похищение?
- Не совсем… То есть нет, конечно!
Натсу по-детски обиженно закусил нижнюю губу и прибавил газу, обгоняя соседнюю «Тойоту». Шины нервно чиркнули об асфальт, раздались долгие возмущенные гудки.
- Так, немного расслабимся... – пробормотал он, пытаясь скрыть предательский румянец. – Ты согласен? Я угощаю.
- Разве у меня есть выбор? – хмыкнул Хирото, разглядывая плавные линии его профиля в обрамлении растрепанных каштановых прядей. – Ты же не намерен тормозить.
- Ага, - подтвердил Натсу с обезоруживающей улыбкой и, протиснувшись между бензовозом и пикапом, умудрился преодолеть разветвленный перекресток до того, как светофор предупреждающе мигнул.
Вопреки настойчивым сигналам здравого рассудка Хирото не стал противоречить.
Ему захотелось уступить обстоятельствам, свернуть с проторенной колеи и насладиться заманчивым вкусом свободы, близкой и недосягаемой, дерзкой и всепоглощающей.
Плыть по течению, уничтожив весла самоконтроля.
Бесшабашно, стихийно, рискованно.
По-человечески.
Хирото вздохнул и пошевелил затекшей шеей, приноравливаясь к неудобному подголовнику.
«Никогда не садись в машину к незнакомцам» - учила его мать в далеком детстве, но Хирото давно уже не был ребенком. Он продал судоремонтную мастерскую, покинул Йокогаму, – суеверно сбежал от призраков прошлого, - начал с нуля, или как там принято говорить, и поэтому катил сейчас со взбалмошным рок-музыкантом то ли на окраину Токио, то ли на край света.
Как будто бы это имело значение.
Окончательно подавив сомнения, Хирото обнаружил, что все еще не избавился от рабочих перчаток. Поддев плотную рифленую резину, он стянул их с рук и рассеянно повертел, собираясь запихнуть в карман джинсов, но Натсу его опередил: выхватив перчатки, он, не церемонясь, швырнул их в приоткрытое окно.
- Не люблю желтый цвет, - категорично заявил он, нашарив тощую пачку сигарет между лобовым стеклом и приборной панелью.
- Почему? – поинтересовался Хирото, изумленный его реакцией. - Он яркий, как солнце.
- Солнце – золотое, - упрямо отрезал Натсу, зажав сигарету зубами. – Я написал об этом песню. О солнце и о Токио. Правда, она сильно отличается от привычного репертуара «LANDS»… Но, может, когда-нибудь я исполню ее сольно.
Не отпуская руля, он перегнулся через Хирото, озабоченно копаясь в бардачке. Рукав толстовки задрался, обнажив узкую кисть, выпирающую косточку запястья и контуры татуировки – изящных лепестков клевера - над ней.
Магический четырёхлистник на бледной коже.
Прихоть или суеверие?
Хирото хотел было спросить, но вспомнил презрительные слова черноволосой женщины и промолчал.
Машина угрожающе вильнула, и Натсу тут же пришлось выпрямиться, раздосадованно матерясь.
- Грёбаная зажигалка, - пробурчал он, чудом не протаранив дорогое спортивное купе. – Постоянно пропадает, сука.
Хирото порылся в своих джинсах, молясь, чтобы они не попали в серьезную аварию.
- Забей, - посоветовал он, методично щелкая колесиком.
На шестой раз у него получилось.
Когда Натсу прикуривал, в его взгляде читалось немое обожание.
- Ты волшебник, - блаженно простонал он, выдыхая дым. - Настоящая зажигалочная фея! Или зажигательная?.. А, пофиг!
И они рассмеялись в унисон, словно были знакомы тысячу лет, но по какой-то причине расстались, и теперь заново узнавали друг друга.
Искренний восторг Натсу воскресил в памяти Хирото образ Нао, хлопающей в ладоши при виде сверкающей оранжевой игрушки.
Нао – Натсу.
Имена были схожими и различными одновременно.
Но оба одинаково вызывали доверие.
* * *
Натсу ковырялся в замке с азартом прирожденного вора, опустившись на корточки и нетерпеливо позвякивая ключами.
Топтавшийся рядом Хирото уже начал подозревать, что они перепутали этаж, или дом, или – чего уж там - район, когда дверь коварно распахнулась и Натсу, внезапно утратив опору, очутился на четвереньках.
- Добро пожаловать, блин, - пропыхтел он, вползая в квартиру.
Осторожно переступив порог, Хирото замер, ожидая, пока Натсу поднимется на ноги и включит свет.
Тусклая лампочка вспыхнула и тотчас же погасла, смутившись царящего в комнате беспорядка, но Хирото словно вклеили под веки молниеносный рентгеновский снимок: кожаный диван с кучей разномастных подушек, две гитары по бокам, хлипкий журнальный столик с гнездившимися на нём чашками, пластиковыми коробками из-под фастфуда, телефоном и пепельницей. Кровать, застеленная заплатанным пледом, газовый обогреватель, канистра с бензином, крошечный телевизор на тумбочке, приземистое кресло, похороненное под ворохом одежды. Полотенце на створке шкафа, стеллажи с кассетами, рахитичный скелет торшера, узловатая паутина проводов, футбольный мяч и бутылки, бутылки, бутылки.
Вселенская свалка и первозданный хаос.
Атлантида, затонувшая во мгле.
«Даже атлантиды изредка нуждаются в генеральной уборке» - отстраненно подумал Хирото, наклоняясь, чтобы расшнуровать ботинки.
- Опять перегорела… - шмыгнув носом, посетовал Натсу. – Не разувайся, потом не найдешь свою обувь.
- Угу, - отозвался Хирото, понемногу осваиваясь.
Отблески уличных огней, просачивающиеся сквозь полупрозрачные занавески, позволяли безошибочно лавировать между мебелью и вещами, минуя острые углы и твердые поверхности. Неряшливый кавардак в квартире казался естественным отражением безалаберной натуры ее хозяина. И это почему-то не раздражало.
- Проходи, не стесняйся, - скомандовал Натсу, исчезая за шкафом. – Я мигом!
Хирото примостился на диване перед загроможденным столиком. Под ботинком что-то укоряюще хрустнуло. Вслепую проведя рукой по шероховатому коврику, он нащупал остов будильника с искореженным циферблатом и стрелками, навсегда застывшими на без десяти восемь. Трофей красноречиво свидетельствовал о том, Натсу и время были заклятыми врагами без надежды на примирение.
- Оп! – гордо произнес Натсу, вклиниваясь в размышления Хирото.
Смахнув со столика лишний мусор, он любовно выстроил на нем солидно булькающую стеклянную батарею.
- Виски, джин, пиво… пиво… и еще какая-то хрень.
- Пиво, - решил Хирото.
- С третьей по седьмую бутылку, - подсказал Натсу, усевшись так близко, что они соприкасались бедрами.
Сам он выбрал ту, что не поместилась на столике, и, выкрутив пробку, отхлебнул прямо из горлышка. Удовлетворенно цокнул языком и откинулся на спинку дивана, зацепив Хирото локтем, но не отодвинувшись. Сделал еще пару глотков и меланхолично забарабанил ногтями по стеклу, выстукивая какую-то мелодию.
В обоюдном молчании пиво испарялось с поистине фантастической скоростью, поэтому Хирото после второй по счёту бутылки пришёл к выводу, что избыток алкоголя стоит разбавить ни к чему не обязывающей беседой.
- Любопытная татуировка, - как бы невзначай заметил он. - Откуда она у тебя?
Натсу закатил рукав.
- Она появилась незадолго до дебюта, - ответил он после неловкой паузы. – Однажды в разгар очередной попойки я сдуру ляпнул, что хотел бы что-то типа талисмана на удачу. Когда продрал глаза, обнаружил это… Рука потом зверски чесалась.
- Ну и как, привалило удачи? – не удержался от бестактного вопроса Хирото.
- По-моему, наоборот, - грустно признался Натсу. – Сперва умер отец, затем начались разлады в группе, и в довершение всего меня бросила девушка.
Хирото вздрогнул, проклиная свою навязчивость, и сосредоточился на пиве, с трудом проталкивая горьковатую жидкость в желудок. Но это было гораздо лучше, чем подыскивать напрасные слова утешения и бередить чужие раны, так похожие на его собственные.
- Встречаться с поклонницей ужасно глупо. Встречаться с поклонницей, влюбленной в твоего гитариста, глупее вдвойне, – угрюмо констатировал Натсу. – Я думал, она меня понимает... Но она предпочла гениальную, мать её, ауру Юкии.
Хирото попытался вспомнить лица остальных членов группы, изображенных на афише, но, к его стыду, все они слились единым расплывчато-невзрачным пятном на фоне их лидера.
«Популярный музыкант не должен страдать из-за таких проблем» - промелькнула скептическая мысль, но в тоскливом тоне Натсу не было ни грамма фальши.
Хирото поежился, чувствуя себя чертовски неуютно под грузом этой невыносимой мучительной откровенности.
«Завтра утром мне предстоит докладывать на семинаре о влиянии мирового кризиса на экономику Индонезии» - хотел сказать он, надеясь, что это достаточно весомый аргумент для незамедлительного прощания. Но на его плечи неожиданно легла тяжелая рука.
- Чего ты не пьешь? – заплетающимся языком поинтересовался Натсу, обдавая его хмельным дыханием. – Надоело пиво? Попробуй джин, очень согревает.
- Спасибо, но я не… - пробормотал Хирото, пытаясь отстраниться, но Натсу обнял его за шею, прижимаясь теснее, ртутью вплавляясь в его тело сквозь одежду.
- Пей! – безапелляционно потребовал он и подтолкнул горлышко своей бутылки к губам Хирото.
Хирото, поколебавшись, сделал глоток, и еще один, и еще, морщась от резкого хвойного привкуса. Напиток прокатился из горла в желудок, распространяя по крови приятный жар. Облокотившись на подушки, Хирото закрыл глаза. В голове немного гудело, в уши словно набили пенопласта, и сквозь его пористые слои, напоминая ненастроенную радиочастоту, доносились искаженно-эфемерные звуки, шорохи, скрипы, сердитый звон стекла и ломкий кашляющий смех.
- Ты когда-нибудь делал это с парнем? – спросил вдруг Натсу, с ногами устраиваясь на диване. – Месяц назад я зажал Юкию в гримерке, думал, что смогу разгадать его секрет… Ни фига. Микрофонная стойка и гитарный гриф и то больше страсти проявляют, чем его хваленая аура.
Хирото попытался вообразить, каким образом Натсу замерял страсть микрофонной стойки, но его фантазия, не справившись со столь оригинальной задачей, позорно капитулировала. Пришлось поверить на слово.
- Мы познакомились в старшей школе, - затронув наболевшую тему, Натсу уже не мог остановиться, выплескивая все, что накопилось у него на душе. - Юкия был типичным задротом, с вечно засаленными патлами и отсутствующим видом. По вечерам он торчал дома, самозабвенно бренча на гитаре, отшлифовывая аккорды и записывая сэмплы. После уроков его можно было встретить разве что в музыкальном магазине. Там его и подкараулили одноклассники. Их было четверо на одного, я просто не смог пройти мимо. Отец всегда говорил, что обижать слабых - подло. Он был полицейским и мечтал, что из меня в будущем выйдет толк… А из меня вышел заурядный фронтмен малоизвестной рок-группы.
Хирото хотел было возразить, но с нелепым уколом вины осознал, что не слышал ни одной песни «LANDS». Или слышал, но не запомнил. Оба варианта изрядно ограничивали спектр возможной поддержки, поэтому он снова промолчал, ощущая свою неимоверно пронзительную беспомощность в данной ситуации.
Но Натсу был слишком подавлен, чтобы обратить на это внимание.
- Музыка для меня – средство общения, способ доказать миру, что я существую, - еле слышно прошептал он, зябко обхватив колени. - Но как только она затихает, люди разворачиваются и уходят, возвращаются каждый в свою жизнь. А я покупаю дерьмовое бухло, чтобы отгородиться от одиночества, преследующего меня за кулисами. Как-то раз снял шлюху на ночь, но блеванул в самый ответственный момент, прикинь. Она натянула юбку и, перешагнув через меня, стырила все, что было в моем кошельке. Даже на сигареты не осталось.
«Она позаботилась о твоем здоровье» - хотел было неуклюже поддразнить его Хирото, но вместо этого нашел напряженную руку Натсу и успокаивающе накрыл ее своей.
- Я завтра приду на твой концерт, - торжественно объявил он, осененный спонтанной нетрезвой идеей. – И останусь после. Обещаю.
Мягкие влажные губы Натсу внушали такое же доверие, как и его имя.
Каждым лихорадочным прикосновением – к уголку рта, к скуле, к мочке уха.
Смело, безумно, порывисто.
Исцеляюще.
- У меня нет никакой ауры, можешь не проверять, - с ухмылкой выдохнул Хирото между жадными одурманивающими поцелуями.
- Есть, - убежденно произнес Натсу, прижавшись горячим лбом к его виску. - И она по-настоящему охуенная.
Fin.