Playing a game with your mind
ПРАВИЛА ИГРЫ: Автор дневника даст вам слово. На это слово вы должны написать пост. То есть это слово будет темой вашего поста. Слова- имена-существительные, нарицательные. Обозначающие материальные вещи или духовные- без разницы. Ваша цель- изложить в этом посте ваши мысли касательно данного вам слова. А уж какие мысли- зависит от слова, которое вам дали, оно и определит, каким будет ваш пост- серьезным, глубоким, смешным, ироничным, развлекательным и т.д... Вы копируете к себе правила игры и пишете пост.
Бам-Гран дал мне слово
безмолвие.
читать дальшеПо утрам безмолвие разрывалось в клочья тягучей, пронзительной трелью будильника. Я стряхивала с себя его обрывки вместе с остатками сна и включала радио. Это был самый надежный способ избавиться от навязчивого ощущения, что тишина сможет таинственным образом собраться воедино и регенерироваться, как это обычно бывает со всякими монстрами из американских фильмов.
Потом был день, и я с облегчением покидала квартиру, торопливо позвякивая ключами. Трусливо ретировалась, отсчитывая каблуками ритм по привычно серой бетонной лестнице. Неслась вперед, в скопление шумов, запахов, оттенков и настоящих эмоций. Туда, где можно было забыть о зловещем безмолвии, слизывающем кофейную гущу со стенок немытой чашки, сиротливо стоящей на пустом столе. Об одиночестве, дожидающемся в незастеленной постели, под скомканным темно-зеленым одеялом.
Вечером было труднее всего. Безмолвие осторожно выползало из-под плотно задернутых штор, стоило только выключить телевизор. Оно напоминало смертельно опасный газ – без цвета, без запаха, без вкуса. Я душила его подушкой и травила снотворным. Три таблетки – и дышать становилось гораздо легче…
Он приходил ко мне по выходным, строго чередуя субботы и воскресенья. Я не помнила, где и при каких обстоятельствах мы познакомились.… Я даже не знала, как его зовут, но почему-то верила, что у него самое красивое имя на свете. Впрочем, это не играло никакой роли.
Мы сидели на балконе втроем: я, он и безмолвие, витавшее в причудливых дымных узорах его сигарет. Я смотрела, как закатное солнце медленно стекает по стеклам дома, стоящего напротив. Ровно семь с половиной минут. Столько требовалось ему для того, чтобы неторопливо расчленить обыкновенную сигарету, набить ее какой-то вонючей дрянью и выкурить этот самодельный косячок до самого основания. Потом обычно он разражался долгой тирадой о том, что его сестра – шлюха, но продает себя слишком дешево; что его любовник абсолютно не умеет готовить, и они вынуждены питаться одним фастфудом; как его снова выгнали с работы…. И так до бесконечности.
Я догадывалась наперед, о чем он будет говорить. Иногда казалось, что ему все равно, слушаю я его или нет. Может быть, в его понимании я была неким неодушевленным предметом, которому можно излить душу, вроде шкафа, бутылки или картины на стене.
Безмолвие имело разные обличья. Оно могло быть угрожающим, бессмысленным, пустым, гордым, нелепым, сонным или дружеским. С ним оно было разделенным, почти родственным. Ради тех семи с лишним минут я прощала ему все.
В эти дни безмолвие обретало вкус – горького шоколада, который он неизменно приносил мне каждый раз, запах – мерзкой, одурманивающей травы, которую он любил курить у меня на балконе, цвет – неестественно белых, не один раз осветленных, волос, звук – хриплого, монотонного голоса и вымученного смеха.
Это похоже на незаконченную зарисовку. Она приснилась мне позавчера.