Каме-фест.

[myshades]

Наконец-то этот этап пройден, и можно расслабиться.
Большое спасибо всем, кто голосовал и не поленился по свежим следам написать о впечатлениях. Для меня это было важно.
И конечно же, бесконечная благодарность организаторам за сам фест. Было очень приятно поучаствовать да еще и получить спецприз.

Кать, ты знала или как-то догадалась, или...? Признавааайся.

Название: «На твоей стороне»
Автор: The Sh@dow
Бета: отсутствует
Фэндом: JE, RPS
Пейринг: АКаме
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst/romance
Дисклаймер: никакой выгоды не извлекаю, за исключением собственного морального удовлетворения.
Примечание: фик написан на мини-фест «Валентинка для Каме».


Все тягостные разговоры начинаются примерно одинаково: с праздного вопроса и неудачной шутки, затянувшегося молчания и многозначительного переглядывания. С пущенной наугад колкой фразы и образцово-показательного сочувствия. С прямолинейных намеков и завуалированного ободрения.
Ворота в его персональный ад.
Каме устало вытягивается на диване, опустив голову на подлокотник, и рассеянно перелистывает сценарий дорамы, разглаживая помятые уголки страниц. Но вместо того, чтобы сосредоточиться на деталях очередной романтической сцены – «сколько раз она мне заедет по печени, прежде чем поцелует?» - он продолжает вариться в котле кипящей обиды и поджариваться на раскаленных углях сомнений, против своей воли прислушиваясь к негромкой беседе в гримерке.
Последнее время все дискуссии в их группе неизбежно сводятся к одной и той же теме, будто вращаясь по орбите – монотонно, безостановочно, круг за кругом. Каме ненавидит это. До тошноты, до дрожи, до вонзающихся в ладони ногтей. Однако звук чужих голосов – единственное, что удерживает его от собственного отчаянного крика.
Он не сорвется, ему хватит сил.
Ему хватит гордости.
- Кем мы будем без Джина? – внезапно спрашивает Тагучи.
Спинка дивана надежно отгораживает Каме от остальных, но последовавшей неловкой паузы вполне достаточно, чтобы отчетливо представить выражения их лиц, и он безмерно рад, что в поле его зрения - лишь распечатанный текст да вешалка с концертными костюмами.
- Ты о чем? – отзывается наконец Накамару с легким недоумением в голосе.
- Я о буквах, - заявляет Тагучи глубокомысленным тоном, свидетельствующим о том, что его коварно подстерегло и настигло некое грандиозно-абсурдное озарение.
- Надо же, Тагучи умеет читать! – глумливо фыркает Коки, бряцая по гримерному столику чем-то тяжелым и металлическим.
- Конечно, - обыденно заключает Уэда, - иначе как бы он выполнял квесты в видеоиграх?
- Эй, ребята! – жалобно тянет Тагучи, стараясь пробиться сквозь спонтанный дружный хохот. - Я же серьезно…
- Мы тоже, - заверяет его Накамару, успокоившись первым. – Рады за тебя, правда. Так что ты там надумал?
- Каким станет название группы без буквы «А»? – озабоченно интересуется Тагучи. - КТТУН?
- Хм… Звучит не ахти, - протестует Накамару. – Лучше ТУНКТ. В самый раз для битбокса.
- КТУНТ, - мечтательно цокает языком Уэда. – Похоже на «ктулху». И оригинально.
- Фигня, - отрезает Коки. - Мы по-прежнему будем КАТ-ТУН. Буква «А» достанется Каме, все равно он работает за двоих. Никто ведь не против?
- Я против, - прерывает его Каме, ощущая острую потребность вмешаться, пока разговор не зашел слишком далеко.
Он резко садится, обводя взглядом гримерку в поисках поддержки, и, чуть помедлив, твердо добавляет:
- Еще ничего не решено.
Уэда удивленно приподнимает подкрашенную бровь.
- Джонни-сан дал добро, - говорит он, встряхивая флакончик с тушью. - Разве ты не в курсе?
Каме сглатывает, выпуская сценарий из рук, и впивается похолодевшими пальцами в кожаное покрытие. Он пытается вспомнить, когда кулуарные сплетни стали для него главным источником новостей о Джине, прокручивает в голове события последних дней, недель, месяцев, стершие грань между доверием и отчужденностью. И не находит ответа.
- Но Джин… - бормочет он, подбирая оправдания не столько для других, сколько для себя самого.
- Не прозевает свой шанс, - заканчивает за него Коки. – Чертовски удачливый ублюдок. Вечно получает лучшее.
Он смотрит на Каме в упор и деланно вздыхает.
- Я даже завидую.
- Он этого заслуживает, - сдержанно замечает Каме, игнорируя его намеки.
Коки нехорошо прищуривается. Накамару предостерегающе машет ему руками, но Коки не из тех, кто останавливается на полпути.
- Разумеется. Именно поэтому ты не сможешь удержать его, как не смог четыре года назад. Не потому, что Аканиши – долбаный эгоист, боготворящий личные прихоти, а потому, что ты не захочешь заслонять сияющий горизонт его сольной карьеры. Ты же привык играть благородных героев, жертвующих собой ради счастья друзей и возлюбленных. Только жизнь – это не кино, Каме-тян.
- Заткнись! – тихо выдыхает Каме, закрыв глаза.
Он слышит, как Уэда и Накамару яростно шикают на Коки, а Тагучи робко призывает их к миру, а затем Коки оглушительно хлопает дверью, бросив напоследок:
- Надеюсь, на сей раз обойдется без истерик.
Каме кажется, что его сердце нашпиговали разнокалиберными иглами – так, что не осталось живого места, и каждый удар разрывает изнутри грудную клетку в клочья.
Но он заставляет себя подобрать рассыпавшиеся по дивану листки бумаги и вновь углубиться в чтение, несмотря на то, что буквы перед его глазами скачут, словно ошалевшие джуниоры на Каунтдауне.
Накамару, бестолково потоптавшись посреди гримерки, приближается к дивану и заглядывает через его плечо.
- Прости, - говорит он, прочистив горло. - Коки тоже переживает… По-своему.
- Ага, - отрешенно кивает Каме.
Хотя, в общем-то, ему плевать.

* * *

Когда-то давно - задолго до рекордных концертов в Токио Доме, съемок «Bandage» и «Gokusen: The Movie», лос-анджелесского хиатуса и дебюта группы (и так - отматывая назад до самой Окинавы) – Каме хотелось, чтобы Джин принадлежал исключительно ему, целиком и полностью.
Он вкалывал, как сумасшедший, мечтая накопить солидную сумму и выплатить Агентству неустойку за досрочно расторгнутые контракты, а затем уехать в Италию, вдвоем. Завтракать лазаньей и пить за ужином кьянти, кататься на гондолах и фотографироваться на фоне Колизея, бродить по узким старинным улочкам и играть в прятки в престижных бутиках. Или отправиться в Америку и поселиться в Голливуде, по соседству с мировыми знаменитостями, и чтоб непременно красный кабриолет и серфинг на Малибу.
Здравствуй, красивая, а главное - свободная жизнь.
В пятнадцать лет не зазорно утешать себя столь наивными фантазиями, особенно после изнурительных поздних репетиций, когда даже просто моргнуть стоит немалых усилий - не то, что выбраться из такси и подняться к себе.
В шестнадцать лет тягостно осознавать, что отложенных денег хватит разве что на билеты, японский шоу-бизнес не разожмет свои железные объятия добровольно, а в Штатах тебя ничего не ждет.
И лишь в девятнадцать Каме понял наиболее важную вещь: Джин никогда не будет только его. Это так же невозможно, как вдохнуть в себя весь воздух или выпить всю воду на планете. Как поглотить все солнечные лучи и погасить все звезды. Как повернуть время вспять.
Джин любил быть в центре внимания. Любил новые знакомства и ни к чему не обязывающее общение, бесшабашные дурачества и откровенный флирт. Заряжался чужой энергией и щедро делился своей.
Джин любил жить на полную катушку.
Весной, когда Каме забирал его после съемок, они нередко коротали ночи в клубах западного стиля, где беспрерывно крутили фанк и арэнби, одежда и волосы неминуемо пропитывались смешанным запахом травки и дорогих сигарет, а приезжие гайдзинки лихо зажигали на танцполе, беззастенчиво клеясь к пьяным японцам.
Для Джина это было чем-то вроде ритуала, который он прилежно соблюдал, как бы ни был разбит и измотан.
Каме ужасно злила эта его привычка, потому что после нескольких коктейлей Джина развозило настолько, что он отрубался прямо в машине, сваливая на Казую всю заботу о транспортировке своего полубесчувственного тела до кровати.
И они почти не разговаривали по существу. Не успевали.
Приветствие, несколько уклончивых фраз о текущих делах, название и адрес клуба, заказ напитков, «пойдем» перед торопливым минетом в каком-нибудь темном закутке, снова заказ напитков, бессвязное бормотание при выходе и мерное сопение в постели. Завтрак, отгородившись пузатыми чашками с кофе, и неуклюжий поцелуй на прощание – «Все будет хорошо».
Но все было плохо, и Каме не знал, как это исправить.
- Что произошло? – однажды спросил он в лоб, наклонившись ближе и перекрикивая гортанный голос Бейонс, льющийся из динамиков.
Джин сжал бокал покрепче и бесцельно взболтал остатки его содержимого, наблюдая за тающими в абсенте кусочками льда.
- Ничего, - ответил он с кривой ухмылкой. – Ничего… Потанцуем?
Каме отрицательно покачал головой.
- Джин…
- Окей, тогда я сам!
Отпихнув бокал, Джин сполз со стула и направился к танцплощадке, покачивая бедрами в такт звучащей мелодии.
«It’s not worth the drama for a beautiful liar»*
Каме потер ноющие виски.
Он надеялся, что позже Джин расскажет ему правду.

* * *

Каме репетирует жизнь без Джина.
Словно наркоман, проходящий курс реабилитации, пробует искать новые ценности и менять устоявшиеся приоритеты. Учится заполнять пустоты и пробелы в эмоциях, мыслях и воспоминаниях. Вычеркивает из своего лексикона слова «мы», «вместе» и «люблю». Расправляет плечи и, не оборачиваясь, шагает прочь.
Это несложно, если Джин занят рекламной компанией своего фильма и подготовкой к сольным концертам.
Это несложно, если Каме задействован в дораме и нескольких телешоу одновременно.
Это несложно, пока они не сталкиваются друг с другом, и можно убеждать себя, что все так, как и должно быть.
По вечерам Каме ходит с Коки и Накамару в боулинг-клуб, или с Тегоши в караоке. На выходных гостит у родителей и братьев. Пару раз ужинает в ресторане с Кён-Кён.
Наводит идеальный порядок в квартире, гуляет с Ран-тян, подолгу принимает ароматные ванны, готовит спагетти с моцареллой и смотрит трансляции спортивных матчей.
Это нормально.
У Каме ведь уже есть опыт, есть иммунитет от одиночества.
Но он срабатывает лишь до тех пор, пока Джин не дает о себе знать – непредсказуемо и настойчиво, как он умеет.
«Нам надо поговорить»
Каме хмурится и удаляет сообщение, но телефон в его ладони опять вибрирует.
«Казу, пожалуйста, не игнорируй меня»
Оторвавшись от мерцающего дисплея, он натыкается на пристальный взгляд Джина, сидящего в противоположном конце маленькой студии. За темными очками трудно что-либо различить, но Каме ловит свое нечеткое отражение, искрой вспыхнувшее в огромных зеркальных стеклах. И отворачивается, боясь обжечься.
Больно. Невыносимо.
Каме вспоминает себя полгода назад, когда он так само пытался добиться от Джина объяснений, но в итоге получил их от посторонних людей.
Новый Каме отплатил бы Джину той же монетой, заставив его мучиться неизвестностью, но он не смог переродиться, и он скучает, он так скучает.
И пальцы скользят по клавишам, отсылая короткое «Да».

* * *

- Пиво будешь? – предлагает Джин на правах хозяина, едва они переступают порог его квартиры.
- Нет, спасибо, - вежливо отказывается Каме, проходя в гостиную. – Я за рулем.
Он устраивается на диване, поджав одну ногу под себя, и приглаживает растрепавшиеся волосы, жалея, что не захватил резинку: отросшие пряди лезут в глаза и рот, и это вызывает глухое раздражение.
«Новую жизнь стоило начать с новой прически» - отстраненно размышляет Каме, кое-как заправляя челку за ухо и заранее прикидывая, как уломать режиссера на внеплановую смену имиджа своего героя.
Джин молча слоняется по комнате и бездумно перекладывает вещи с места на место, будто позабыв о его присутствии. Без изрядно поднадоевших очков и шляпы он кажется осунувшимся и уязвимым. Потускневшим.
Каме ощущает невольное беспокойство, представляя, чем Джин питался прошлый месяц, сколько спал и сколько курил. Тревога сворачивается в его животе тугой спиралью и бешено выплескивается наружу, когда он запоздало замечает, что правая рука Джина обмотана бинтом.
- Откуда это? – сердито задает вопрос Каме, кивая на повязку.
Джин замирает и неуверенно подносит ладонь к свету, шевелит пальцами, рассматривая причудливые изгибы теней на ковре.
- Фокусы показывал, - произносит он с виноватой улыбкой. – И порезался ненароком…
- Ты хотя бы продезинфицировал, как следует? – дотошно уточняет Каме, навскидку оценивая масштабы бедствия.
- Ага, сразу после концерта. Йод чудовищно печет, - Джин по-детски выпячивает губу и потирает пораненную кисть.
- Бака, - смеется Каме с облегчением. - Кстати, поздравляю!
- С чем? – озадаченно спрашивает Джин, присаживаясь на краешек дивана. Он выглядит слегка смущенным, утомленным и очень-очень родным.
Каме чувствует, как обида медленно испаряется, притупляя тоску и бесследно стирая осадочную злость.
Это ведь Джин.
Джин, которым он гордится.
Джин, которым он восхищается.
Джин, которого он любит, несмотря ни на что.
- С успехом, - искренне говорит Каме. - И грядущим сольным дебютом.
Он придвигается плотнее и накрывает забинтованную руку Джина своей, лаская костяшки его тонких пальцев.
- Ты мог бы сказать мне об этом раньше. Еще тогда, весной.
Джин нервно передергивает плечами.
- Я с детства боялся ответственности, боялся выбора. Не хотел терять то, что уже имею, то, что мне дорого, но и отказываться от ярких перспектив тоже не хотел. А потом ты… Мы… Прости.
- Брось, - останавливает его Каме. - Я не хочу на тебя давить. Это твое будущее и твоя судьба, и… Просто знай, что бы ты ни решил и что бы ни выбрал, я всегда буду с тобой. На твоей стороне.
И Джин целует его – нежно и несмело, как когда-то давно, когда Каме хотелось, чтобы Аканиши принадлежал исключительно ему, целиком и полностью.

* * *

«Именинники не застрахованы от неурочного подъема» - делает неутешительный вывод Каме, спросонку нащупывая на прикроватной тумбочке электронные часы. Часы сочувственно мигают, высвечивая зеленым четыре ноль семь. Из коридора продолжают раздаваться высокие и протяжные, словно голос Субару, трели звонка. Широко зевнув, Каме выпутывается из одеяла и босиком шлепает на звук, благополучно избегая столкновений с мебелью и стенами: профессиональная сноровка джонниса приносит пользу не только на работе, но и в быту.
Разобравшись с мудреными замками, он рывком распахивает дверь и пораженно застывает: первое мгновение кажется, будто на пороге стоит Сунако-тян**, в черном плаще с низко надвинутым капюшоном и скрещенными на груди руками.
Вариантов всего два: либо Каме проспал больше суток и катастрофически выбился из графика, что само по себе невероятно, либо коллеги по съемочной площадке разведали его адрес и, улучив момент, решили разыграть.
Пока Каме возводит многоэтажные домыслы и подозревает всемирный ночной заговор против трудолюбивых японских айдолов, Сунако-тян скидывает сапоги, как две капли воды похожие на те, что недавно купил себе Джин, и отнюдь не по-девичьи провозглашает:
- С днем рождения, Казу!
Каме вздыхает и опирается о дверной косяк: тело исподволь бунтует, требуя законного – пусть и пятичасового – отдыха, а он вовсе не горит желанием рухнуть к ногам Джина, якобы растаяв от пылких чувств.
- Необязательно было приезжать в такое время, – осторожно говорит он. – Как-никак, у тебя дневное шоу…
- Я остаюсь, - перебивает его Джин, выныривая из-под капюшона.
- Где? – не сразу соображает Каме, уставившись на прошмыгнувшую мимо него Ран-тян, которая, став на задние лапы, тщательно обнюхивает штанины Джина и радостно виляет хвостом.
Наверное, так возвращается домашний уют.
- В КАТ-ТУН. С тобой. Здесь, - спокойно перечисляет Джин, направляясь в его спальню и на ходу избавляясь от куртки.
Каме отлепляется от стены и, пошатываясь, следует за ним, переваривая услышанное.
- Знаешь, я без тебя не высыпаюсь, - тараторит Джин, плюхаясь на его постель прямо в одежде и по-свойски оккупируя подушку. – С тобой я тоже не высыпаюсь, но это гораздо более приятное невысыпание! Но сейчас я действительно хочу поспать. Рядом с тобой.
- Эй, это моя половина кровати! – вяло возмущается Каме, наблюдая, как Джин ерзает и ворочается, пытаясь замотаться в простыню без помощи рук.
- Ты сказал, что будешь на моей стороне. Значит, я буду на твоей! – без зазрения совести парирует Джин. – Впрочем, тут и двое поместятся.
Он приподнимается на локте и, поймав Каме за запястье, притягивает его к себе. Крепко обнимает за талию, целуя в плечо сквозь пижаму, и трется носом о затылок.
- Классная стрижка, - шепчет он, – тебе идет. Разбудишь меня перед концертом, а? Стоп, забыл про саундчек… Короче, разбудишь, когда позвонит менеджер и спросит, почему меня до сих пор нет. Но ты не бери трубку, просто разбуди меня, а то я отключил на телефоне звук. Кстати, подарок потом, не успел купить…
Джин постепенно затихает, мурлыча что-то невнятное и убаюкивающее.
То, что понятно и без слов.
Перед тем, как погрузиться в теплую полудрему, Каме думает, что это самый странный день рождения в его жизни.
И самый счастливый.


Fin.

___________________________________________________
* слова из песни Beyonce & Shakira «Beautiful Liar»
** главная героиня манги «Yamato Nadeshiko Shichi Henge», а также дорамы, снятой на основе ее сюжета